«Ни одна страна не может претендовать на него единолично, — писали о нем австралийские газеты. — России принадлежит место его рождения и смерти, но всему человечеству — его душа, его работа — всему миру». Выходец из рода славных запорожских казаков, Николай Николаевич Миклухо-Маклай оставил свое имя побережью в Новой Гвинее и реке, улице в городе Маданг, виду улиток и нескольким открытым им съедобным растениям с островов Океании. Папуа — Новая Гвинея была лишь одним из предметов исследований ученого, однако оказалась определенным образом для него смыслом жизни.
Текст: Катерина Бабкина
Книгу «Среди дикарей Новой Гвинеи», изданную в СССР в 1961 году, обожают дети — это выдержки из дневников и записей путешественника и исследователя, где он рассказывает о жизни среди туземцев.Там и войны, и изучение языка и социального строя, и межличностные отношения, и эмоции, и страхи, и поедания пленников — история очень литературная и вполне сравнимая с хитом о Робинзоне Крузо. Однако это лишь вершина айсберга, несмотря на то, что айсберги до Новой Гвинеи доплывают нечасто. Ведь Миклухо-Маклай — автор более 160 научных трудов, нескольких открытий, небольших переворотов и декларации прав папуасов.
Хилый заикающийся мальчик к семи годам уже неплохо владел латынью, французским и немецким, впрочем, в школу в Петербурге, где он рос, его не взяли — именно из-за физической бесперспективности. Как оказалось, это не помешало Николаю вырасти ученым и путешественником мирового значения. Уже из гимназии, куда все-таки удалось Миклухо-Маклая пристроить как бы в нагрузку к старшему брату, он попадает в Петропавловскую крепость за участие в студенческих собраниях и митингах.
Позже, став свободным слушателем Петербургского университета и еще не определившись толком между живописью и медициной, Миклухо-Маклай принимает активное участие в студенческом движении, вследствие чего вынужден покинуть в 1864 году Россию с поддельным паспортом на чужое имя. На родину он вернулся уже в 1869-ом весьма известным ученым (исследовал морских губок и мозг акул), а в 1870 году получил денежную субсидию от Российского географического общества и разрешение императора Александра II на снаряжение экспедиции в Новую Гвинею на судне «Витязь».
Впервые на острове он остался в сопровождении двух слуг — европейца и полинезийца. Корвет высадил их на берегу залива Астролябия — именно это место сейчас называется Maclay Coast. За почти полтора года он провел антропологические и этнографические исследования папуасов, попутно описал флору и фауну острова, лечил, но все-таки потерял слугу-полинезийца, стал своим среди туземцев и даже приобрел общественный авторитет. Большая часть книги «Среди дикарей Новой Гвинеи» — именно из этого периода. Обживать день за днем новую культуру оказалось не просто, но очень интересно. Через полтора года «Витязь» за ним вернулся — в Европе и России ширились слухи о том, что ученого убили и съели.
 |
| Деревня Горенду на Берегу Маклая. Рисунок Н.Н.Миклухо-Маклая. 1870 |
Описывая и дописывая свои труды, он посетил множество берегов и островов Азии и Океании, постоянно что-то открывая и исследуя, но в 1874 году снова вернулся в Новую Гвинею, поселился на другом побережье и отправился вглубь острова, открыв там озеро и неизвестное ранее племя. Пока он углублялся, его хижину ограбили, а дружественных папуасов, поселившихся рядом, убили, что возмутило ученого до глубины души: у туземцев такие вещи происходили крайне редко, они то ли не додумались воровать, то ли их культура этого не принимала.
Через два года, систематизировав предыдущие материалы и посетив очередное впечатляющее количество земель и островов, Миклухо-Маклай вернулся на Maclay Coast — создавать Союз папуасов. За годы плавания он насмотрелся на работорговлю, издевательское использование туземных народов, так что после ограбления на какое-то время переквалифицировался из этнографа и антрополога в социлога, изучая и постигая эти явления.
Миклухо-Маклай надолго уезжал в Азию, но работу над исследованиями Новой Гвинеи не прекращал. В Сингапуре он заболел и вынужден был переехать в Сидней, где задержался надолго. В Австралии он женился, спроектировал морскую биологическую станцию, а еще отправил гневное письмо британскому Верховному комиссару в западной части Тихого океана о необходимости соблюдения прав папуасов.
В восьмидесятых годах XIX века Миклухо-Маклай, кроме научных исследований, много работал над Проектом развития Берега Маклая. Жизнь папуасов не давала ему покоя: как сохранить ее аутентичность и обезопасить от наступающих цивилизаций?
Почти на два года ученый возвращался в Россию и Европу, где был уже признанным научным светилом и одновременно личностью, втянутой в разные шпионские интриги. Возвращение на родину дало ему возможность встретиться с новым императором Александром III. После этого он получил достаточную сумму денег на покрытие долгов и дальнейшие исследования и поспешил обратно в Австралию, поближе к папуасам.
На Новой Гвинее тем временем активно орудовали уже не только англичане, но и Кайзеровская Германия. Во все европейские организации сыпались телеграммы и письма протеста от Миклухо-Маклая — он требовал независимости для Новой Гвинеи под международным патронатом. При этом, правда, очень по-имперски советовал России оккупировать в Тихом океане территорию под военно-морскую базу вблизи от Новой Гвинеи — «пока не поздно». Исключительно для защиты папуасов.
Его письма не были безрезультатны. В некоторых странах, в частности, в Голландии, они повлекли за собой государственные реформы относительно работорговли. Однако и в Австралии своей неоценимой, но слишком революционной деятельностью, ученый наконец-то достал всех: в официальных сообщениях ему стали советовать обратить внимание на положение народов Российской империи и начать борьбу за соблюдение политических и гуманистических принципов в России.
Так что Миклухо-Маклай с семьей (жена его была австралийкой) снова отправился домой — правда, не совсем за этим. В России он настойчиво предлагал императору создать в Океании свободную колонию. Письма и отзывы тут же посыпались со всей России — желающих переехать в Океанию и возделывать тропические сады оказалось хоть отбавляй, и массовость реакции снова попахивала какой-то революцией.
Так что Миклухо-Маклай с семьей (жена его была австралийкой) снова отправился домой — правда, не совсем за этим. В России он настойчиво предлагал императору создать в Океании свободную колонию. Письма и отзывы тут же посыпались со всей России — желающих переехать в Океанию и возделывать тропические сады оказалось хоть отбавляй, и массовость реакции снова попахивала какой-то революцией.
Но ученый получил отказ, и вместо организации российской колонии в Папуа отправился в Украину, в Малин, поместье своей матери. Там он с тем же рвением, с которым изучал губок и папуасов, взялся за исследование социального строя полищуков и истории древлян.
Его труды и исследования продолжали жить своей жизнью, влияя на развитие науки и техники всего мира, однако ни одна из его социальных и политических идей, за склонность к которым он еще подростком побывал в Петропавловской крепости, так и не была реализована. Вместе с семьей он еще раз сплавал в Австралию — проследить за публикацией еще нескольких томов исследований Новой Гвинеи и Южных Морей. Потом вернулся в Петербург и умер великим ученым.
