Надеемся, что вы с удовольствием прочли наши сентябрьские публикации о настоящих пиратах Карибского моря, о "Соддоме Нового Света", Питере Бладе и его прототипе Генри Моргане, и о девушках-пиратах Мэри Рид и Энн Бонни. Эти истории могли вызвать не меньший скепсис чем "Островы Сокровищ" и приключения Джека Воробья, и это оправдано. Попробуем рассказать о том, где мы эти истории взяли и в чем все-таки феномен "Пиратского Золотого Века"
В 1724 году в Англии, в Лондоне вышел первый том труда некоего Чарльза Джонсона под названием «Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами, а также их нравы, их порядки, их вожаки с самого начала пиратства и их появления на острове Провидения до сих времен». Второй том сего труда вышел там же четырьмя годами позже. Наряду с книгой Александра Оливье Эксвемелина это чуть ли не единственные литературные свидетельства “золотого века пиратов”.
По сути практически все, что мы знаем о “реальных пиратах карибского" моря базируется на этих трудах. Впрочем на них же базируется и вся художественная литература об эпохе. Эксвемелин для красного словца, как мы помним, мог приврать и даже в итоге проиграть суд губернатору Ямайки. “Всеобщая история грабежей…” до недавнего времени считалась документальным произведением, разве что с излишним морализаторством — например именно из нее взята история пираток Мэри Рид и Энн Бонни.
Но американский литературовед Джон Роберт Мур провел тщательный анализ языка, сопоставление оборотов и стиля книги с произведениями современников и доказал, что Чарлз Джонсон псевдоним известного мистификатора начала XVIII века... Даниэля Дефо. Того самого, что превратил довольно скучную историю злоключений матроса Александра Селькирка в захватывающую историю Робинзона Крузо и литературный памятник эпохи мореплавания. Но это значит, что сейчас практически невозможно точно установить, где в книге факты, а где плод воображения талантливейшего писателя и журналиста.
К началу XVIII века Британия прочно утвердилась в Вест-Индии, заимела лучший военный флот в мире и перестала “крышевать” пиратов. В Карибском море джентльменам удачи стало тяжело найти пропитание. Они еще пробовали подыскать себе приют где-то еще — даже пытались создать пиратскую республику на Мадагаскаре. С ней, кстати, по свидетельству того же Джонсона/Дефо пытался завести дружбу Пётр Первый, опоздавший к переделу океанов. Но в целом, пиратство уже перестало иметь тот экономический эффект, что в древние времена. “Золотой век” стал его безумно красивой агонией.
Почему же мы так любим эту эпоху и преступную деятельность тех жестоких, ограниченных людей предпочитаем прикрыть романтичным флёром из литературы и кино, чтобы позволить себе ими восхищаться? Наверное потому, что эти люди, несмотря ни на что в свое время были свободнее чем остальные жители планеты. Тяга к свободе, ветру бьющему в лицо и бескрайнему горизонту — это что-то большее в нас, абсолютное, пусть даже невозможное и выдуманное писателями-романтиками, но такое влекущее!
