Ранее мы писали о таких фильмах, локациями которым стали чудесные пейзажи Иордании: Лоуренс Аравийский (Великобритания, 1962), Индиана Джонс и последний Крестовый поход (США, 1989)
Текст: Владимир Красноголовый
Страсть в пустыне (США, 1997)
Это самое необычное кино в нашей подборке фильмов, снятых в Иордании, но скорее всего и самое красивое. Однако тут есть сложность — отношение к происходящему на экране. Американский фильм французской женщины-режиссера Лавинии Куррье не провокация, но “на грани”, он очень масштабен для арт-хауса, но и слишком странен для мейнстрима. Кино дорогое и мощное, но если в 60-х нестандартный подход и размах в “Лоуренсе Аравийском” были приняты как прорыв то тут даже в относительно смелые 90-е что-то не сработало. В любом случае сейчас ничего подобного ни Лоуренсу ни “Страсти в пустыне” уже не снимают. Лучше отнестись к просмотру как к эксперименту, а скучно точно не будет!
1798 год, египетская кампания Наполеона провалилась. Его обреченная армия пересекает Сахару, отражая атаки мамелюкских воинов. Молодой французский офицер Огюстен Робер и художник, любимец Наполеона, Жан-Мишель де Паради отбиваются от отряда. Сахара сводит их с ума. Офицер верит в спасение, а художник последней водой разбавляет краски, чтобы они не засохли. Кажется, что пустыня уводит чужаков за границу реальности, художник гибнет, а Огюстен встречает самку леопарда, которая должна была его убить, но почему-то начинает заботиться о полуживом и никчемном в ее мире европейце. Она готова для него совершать человеческие поступки, но на что будет готов ради животного человек? Такая вот страсть в пустыне.
Хоть ничего противоестественного в фильме не происходит, грань соблюдается, но все же некоторые моменты идут натужно: со страхом, стыдом и интересом. Появляются странные вопросы. А как нас воспринимают, например, домашние питомцы? Они во всем от нас зависят и мы так радуемся когда видим их почти человеческое, такое похожее на хозяев, поведение. А если бы было наоборот, если бы мы были полностью в их власти? Что бы мы думали, как бы себя вели?
Поражает то, что это не плод постмодернистского воображения режиссерши-француженки, фильм поставлен по рассказу любителя Украины Оноре де Бальзака. Причем если кино берется за эпичную повесть о взаимодействии человека и природы и гранях разума, то у Бальзака история камерная, интимная, даже откровенная — не зря на русский язык рассказ “Страсть в пустыне” не переводился вплоть до недавнего времени, считалось, что детишкам бальзаковского возраста такое читать вредно.
Увлечение европейцев ориентализмом как раз возникло после египетского похода Наполеона, он догадался взять с собой не только пушечное мясо, но и ученых, художников, поэтов. На изнеженную философскую мысль конца эпохи просвещения столкновение с неприкаянным и отстраненно-жестоким Востоком произвело неизгладимое впечатление. Даже Бальзак, основоположник французского реализма, заворожен пустыней и пасует перед ее магией: “В пустыне есть все и ничего... Пустыня — это Бог без человека”, — пишет он, а за ним будут искать вдохновение в восточных мотивах его соотечественники Нерваль, Готье, Флобер и другие. Пиком ориентализма в итоге станут “Семь столпов мудрости” Томаса Лоуренса. Но пустыня и ее жизнь так и останутся чем-то непостижимым даже для современных кинематографистов и “Страсть в пустыне” лучший фильм об этом.
Особенность творения Лавинии Куррье еще и в том, что в Вади-Рам и в Петре сняты не какие-то отдельные эпизоды, а, по-хорошему, все час и сорок минут времени кадр заполнен Иорданией. Наиболее полное представление о масштабах, цветах и загадках Петры, красоте и бесконечности пейзажей Вади Рам можно получить лишь из этого фильма. А музыка испанского композитора Хосе Ньето создаст странное послевкусие от необычной, но визуально почти совершенной картины.
Фишка: Сцена ревности — Огюстен Робер (актер Бен Дэниелс) готов отказаться от человеческого облика и поведения ради сапфировых глаз и благосклонности своей повелительницы-кошки. Шок!
Фраза: “Она была белой, как песок, коричневой, как песок, одинокой и горячей, как песок…”
